— Я обнаружил, — ответил Кэлхаун, — что все, что мне нужно — это энергия. Вы истощили мой овердрайверный заряд, выдергивая меня из овердрайва. У меня есть несколько запасных батарей, но потеря овердрайверного заряда невосстановима.

— Вы получите ее назад, — проворчал Уолкер. — Затем доставите пленного и наше предупреждение на Пес. Заставьте их сдаться, если сможете.

Кэлхаун задумался. Мургатройд вставил свое «Чи! Чи!». В интонации явно прослушивалось негодование.

— Вспоминая свои отношения с отцом, — скривился Кэлхаун, — и полагая Ваш рассказ абсолютно правдивым, как, черт возьми, я могу заставить их поверить, что на этот раз вы не блефуете? Разве не блефовали до этого?

— Мы угрожали им, — глаза Уолкера засверкали. — Это правда. Но были слишком мягкосердечны, чтобы выполнить угрозы. Любым путем пытались избежать применения силы. Но пришло время, когда мы просто должны быть безжалостными. Вопрос стоит о жизни или смерти наших жен.

— Которых, — заметил Кэлхаун, — как я понимаю, вы не взяли с собой, потому что они не позволили бы вам воевать. Независимо от того, что бы ни натворили ваши сыновья и дочери.

— Но они не с нами! И нас ничто не остановит!

Кэлхаун согласно кивнул. Рассматривая ситуацию в целом, он почти верил родителям колонистов на Псе-3.

Но он никогда бы не поверил своему собственному отцу, и, следовательно, не думал, что молодежь Пса поверит своим. Но ничего другого им не оставалось.

Получается, он в течение трехмесячного полета в овердрайве штудировал самые нелицеприятные сведения о предках современного человека только для того, чтобы стать свидетелем наиболее душераздирающего конфликта в истории человечества.

Глава 3

Сильные седые мужчины подсоединили кабель к энергоблоку. Послышалось специфическое жужжание (природа которого по сей день так никем и не понята), свидетельствующее о том, что идет зарядка батарей Дуэнна.

Энергетики не проявляли никакого интереса к обстановке корабля, словно так были погружены в собственное горе, что не интересовались ничем другим. Как только они ушли, небольшая группа охранников привела пленника. Кэлхаун обратил внимание на выражение их лиц. Они ненавидели пленного. Но в то же время в глазах их читалась родительская скорбь по ребенку, связавшемуся с дурной компанией.

Пленник по трапу легко поднялся на медкор.

Он оказался очень молодым человеком исключительно хорошего сложения и, с самого начала, легкомысленного и вызывающего поведения. Ему было лет на семь меньше, чем самому Кэлхауну, и он сразу же показался раздражающе неопытным и недостаточно взрослым.

— Ты мой тюремщик, да? — оживленно спросил пленник, едва войдя в кабину. — Или это какой-то новый трюк? Они сказали, что отправляют меня назад. Я в этом сильно сомневаюсь!

— Это вполне соответствует истине. Не будешь ли ты так добр закрыть дверь шлюза? Сделай это — и мы стартуем.

Юноша озарил Кэлхауна лучистой улыбкой.

— Не-э, — счастливым тоном сообщил он. — Я не стану этого делать.

Кэлхаун вскипел от злости. Просьба была безо всякой задней мысли.

Поэтому и в отказе не было резона. Взяв пленника за воротник, он вывел его в шлюз.

— Мы сейчас отправляемся, — голос его был на редкость мягким. — Если наружная дверь останется не заперта, воздух высосет в космос и ты помрешь.

При всем желании спасти тебя я не смогу, потому что при открытой внешней двери любая попытка помочь тебе приведет к разгерметизации корабля. Думай.

С этими словами он закрыл внутреннюю дверь. Вид его был ужасен.

Мургатройд тревожно чикнул.

— Если мне придется иметь с ними дело, — сказал он тормалу, — они должны знать, что я выполняю свои обещания. В противном случае они отнесут меня к той же группе, что и своих родителей!

Медкор вздрогнул. Кэлхаун взглянул на пульт. Указатель на шкале внешнего поля показывал, что силовое поле посадочной решетки сомкнулось на кораблике и он начал подниматься. Все выше и выше. Воздух в шлюзе быстро редел. Высота две мили. Три…

Лихорадочно залязгал металл. Индикатор сообщил, что теперь внешняя дверь плотно закрыта. Кэлхаун открыл внутреннюю. Ввалился юноша, белый как мел, тяжело дыша.

— Спасибо! — коротко поблагодарил Кэлхаун.

Он пристегнулся к креслу перед пультом. На обзорных экранах половина вселенной казалась угольно-черной, а остальная часть светилась разноцветными точками. Новые звезды появлялись по краю чудовищной тьмы.

Медкор поднимался все быстрее. Черная область уже не занимала половины вселенной. Всего треть. Затем пятую часть. Десятую. Остался черный диск в сиянии мириады далеких звезд.

Внезапно указатель внешних полей замер на нуле. Медкор повис в космосе. Кэлхаун запустил двигатель Лоулора. Для пробы. Работает. Медкор по большой дуге вышел из планетной тени. Появилось ярко сияющее солнце Пса. Кэлхаун сделал нужные наблюдения, проложил новый курс и корабль начал набирать скорость с внешне неощутимым ускорением. Заработали, конечно же, двигатели Лоулора, используемые для расстояний в миллионы миль.

Когда корабль полностью перешел под контроль автоматики, Кэлхаун повернулся лицом к своему невольному попутчику.

Мургатройд проявлял к юноше сильное любопытство и время от времени Кэлхаун ловил его понимающий взгляд. Самое время познакомиться.

— Меня зовут Кэлхаун. Я из Медицинской Службы. Это Мургатройд. Он тормал. Кто ты и как попал в плен?

Пленник мгновенно принял вызывающе-насмешливый вид.

— Меня зовут Фредерикс. А что будет дальше?

— Я направляюсь на Пес-3. В частности, для того, чтобы доставить тебя. И чтобы попытаться что-либо сделать с этой войной. Как ты попал в плен?

— Во время очередного рейда, — презрительно произнес юноша — В чистом поле села их ракета. Мы решили, что это еще одна пропагандистская бомба, вроде тех, что к нам уже запускали — с рассказами о том, какие мы подлецы и подобным хламом. Я подошел посмотреть, нет ли там чего такого, над чем можно посмеяться. Но на этот раз она была больше, чем обычно. Я не знал, что в ней люди. Они набросились на меня. Вдвоем. Затащили вовнутрь и ракета взлетела. Затем нас подобрали и доставили на место твоего приземления. Они пробовали пудрить мне мозги! — В смехе отчетливо слышна была насмешка. — Показали научные выкладки, доказывающие, что солнце Федры вот-вот взорвется и поджарит родную старушку планету. Читали лекции, что все мы — безнадежные дураки, неблагодарные сыновья и все такое. Заявили, что убийство наших родителей нам не оплатится.

— А на самом деле, — спросил Кэлхаун, — оплатится?

Фредерикс покровительственно ухмыльнулся.

— Ты хочешь продолжить в том же духе? Я не разбираюсь в науке, но хорошо знаю, что старики лгут! Смотри! Первую группу на Пес они отправили пять лет тому назад. Практически без оборудования, только абсолютно необходимое. Набили полный корабль людьми. Всем примерно по двадцать. И те должны были вкалывать до седьмого пота: в поте лица добывать руду, делать машины, пытаться обзавестись крышей над головой и выращивать продовольствие. Все новые и новые люди появлялись с Федры постоянно — и все на голодном пайке. Только молодые, не забудь! Чтобы не голодать, они должны были постоянно вкалывать, а новички прибывали непрерывно. Каждый должен был разбивать себе лагерь сразу после выгрузки. Ты никогда не слышал об этом, не так ли?

— Кое-что.

— Они вкалывали из последних сил, — с вызовом продолжал Кэлхаун. Бедняжки. Когда дела наладились и им показалось, что через месяц можно будет передохнуть, старики начали отправлять с Федры меньших. Среди них и меня тоже! Мне было пятнадцать и мы хлынули на Пес, подобно потопу. Не было ни жилья, ни еды, ни лишней одежды, но им пришлось кормить нас. А нам — помогать им в работе. И я работал! Я строил дома и мостил улицы, прокладывал водопровод и канализацию — трубы делали ребята постарше засевал поля и садил деревья. Ни тебе отдыха, ни развлечений! Они выбросили нас на Пес так быстро, что нужно было либо пустить корни, либо погибнуть. И мы пустили корни! И снова, как только нам показалось, что вот-вот и мы сможем перевести дух, на нас посыпались малыши. Десятилетние и девятилетние, которых нужно кормить и за которыми надо смотреть.